В республике есть работающий инструмент для выявления онкологии на ранней стадии, а лечение тех, кто столкнулся с болезнью, с каждым годом становится все эффективнее.  Редакция UfaTime.ru поговорила с главным врачом Республиканского клинического онкодиспансера Аделем Измайловым о том, как развивается онкологическая служба в Башкирии и что делать тем, кто хочет минимизировать для себя и родных риски, связанные с онкологией.

Адель Альбертович, в России последние четыре года снижается смертность от онкологии. С чем это связано?
Государство целенаправленно выделяет средства на профилактику и лечение самых опасных и распространенных заболеваний. Это национальные проекты. На первом месте по смертности у нас находятся сердечно-сосудистые заболевания, от них умирает в три раза больше людей, чем от онкологии, которая находится на втором месте.

С 2019 года в рамках региональной программы «Борьба с онкологическими заболеваниями» обновляется материально-техническая база онкологической службы Республики.

За последнии годы мы добились существенных успехов в развитии специализированной онкологической помощи, но столкнулись с очень серьезными проблемами в работе первичного звена, а это как раз та важная составляющая системы здравоохранения, с которой встречается пациент  при подозрении на онкологическое заболевание. От ее работы зависит диспансеризация, выявление онкологических заболеваний на ранних стадиях. Поэтому государство, Министерство здравоохранения России и Республики Башкортостан активно развивают первичное звено. Но нужно понимать,  что это самая сложная проблема не только для России с ее огромными территориями, но и для западных стран. Всегда присутствует дефицит кадров, проблемы транспортной доступности и много других серьезных вопросов, над которыми еще предстоит работать.

Как устроена работа онкологической службы в Башкирии?
Вообще в республике перед медицинской помощью в целом стоит довольно сложная задача. Регион у нас большой – 142 тысячи квадратных метров, много отдаленных территорий, которые вызывают определенные сложности в организации медицинской помощи.

Непосредственно онкологическая служба у нас трехуровневая. Первый – это первичный онкологический кабинет, который находится в поликлиниках. Их у нас в Башкирии 67. На втором уровне находятся 13 центров амбулаторной онкологической помощи (ЦАОП). Они работают в Уфе (три центра), Кумертау, Нефтекамске, Октябрьском, Стерлитамаке, Белорецке, Белебее, Салавате, Сибае, Бирске и Дуванском районе. ЦАОП – это то место, в котором люди с подозрением на заболевание должны пройти обследование, где они должны наблюдаться. А третий уровень – это онкологический диспансер в Уфе, место, где оказывается специализированная помощь – лучевая терапия, химиотерапия и хирургия. И есть у нас в структуре еще два медучреждения третьего уровня – это клиника БГМУ с федеральным финансированием, то есть дополнительным бюджетом, помогающим выйти за пределы установленных объемов оказания онкологической помощи, и РКБ имени Куватова.

Как развивается служба? Что можно было бы изменить к лучшему в ее работе?
Мы стараемся с учетом материальных и кадровых ресурсов максимально сделать все удобным и комфортным для пациентов и врачей. Конечно, идеальную систему создать невозможно, мы ограничены законодательными нормами, объемом финансирования. Поэтому стараемся разумно подходить, пользуемся опытом коллег, ездим, смотрим, как другие регионы решают проблемы, перенимаем лучшие практики. С моей точки зрения, лучшая система оказания онкологической помощи на сегодняшний день у нас в Москве, но я понимаю, что столько денег, сколько Москва вкладывает в онкологическую службу, в регионах никогда не будет.
 
Очень хорошая практика нашего региона – это филиалы Онкодиспансера со всеми опциями современной химиотерапии. В 2019 году первый такой филиал появился в Стерлитамаке. Тогда мы подсчитали, что только на ноябрь и декабрь для обеспечения жителей Стерлитамака и близлежащих районов современными противоопухолевыми лекарственными препаратами необходимо 160 млн рублей. Такой бюджет ни одна городская и районная больница не потянет, поэтому людям пришлось бы ехать в Уфу. После открытия филиала кривая жалоб в этом направлении упала. В итоге такие филиалы появились в десяти районах республики. В них работают доктора – сотрудники онкодиспансера, регулярно проходят стажировки, обучения в федеральных центрах, участвуют во всех крупных онкологических конгрессах. Наши пациенты стали максимально близко к месту жительства получать необходимое лечение, нагрузка на Уфу снизилась в два раза, у нас появилась возможность развивать такие направления онкологии, как нейроонкология и реабилитация, создать отделение централизованного разведения противоопухолевых препаратов.

Появился у нас Центр управления онкологическими рисками, где отслеживают частоту диспансерного наблюдения пациентов, работают с теми, у кого выявлено подозрение на онкологическое заболевание. Если какие-то этапы в этой работе с конкретным пациентом пропущены или не сделаны – система будет сигнализировать до тех пор, пока в нее не внесут данные об обследовании или осмотре.

Насколько сейчас доступна диагностика?
Знаю, что у нас некоторые люди пытаются нажиться на так называемом сопровождении пациентов. Такой случай и в моей практике был. Пришла на прием девушка. Попросила помощи. Естественно, что если чем-то могу помочь – не отказываю. Затем еще раз она ко мне с просьбой пришла, а потом я узнал случайно, что она берет по 120 000 рублей за сопровождение клиента. Хотя на самом деле человеку достаточно обратиться к онкологу по месту жительства, ведь многое меняется, мы используем сейчас телемедицину, благодаря которой, пациент уже на первом уровне получает консультацию специалиста онкодиспансера. Многие люди привыкли жить в том мире, когда нужно было «пробиваться», чтобы решить свои вопросы. Сегодня когда мне звонят знакомые, друзья просят помочь родственнику заболевшему онкологией, мне, как правило, достаточно посмотреть информацию в системе и успокоить людей, что все обследование назначено правильно, лечение соответствует клиническим рекомендациям. Для людей это всегда стресс, переживания.

Как эта система телемедицины работает?
Врач-онколог направляет по телемедицине запрос в онкодиспансер. Диспансер в течение трех дней присылает ответ. У нас у каждого специалиста выделено 2 часа рабочего времени на ответы на телемедицинские запросы. Врачи смотрят, какие есть данные, анализы, оценивают ситуацию, если нужны дополнительные исследования – сразу записывают пациента. Например, утром на КТ с контрастом, фибробронхоскопию, а уже к 12 часам дня к себе на прием. Получается, что пациент один раз приехал, прошел дополнительное обследование и попал к врачу. Это в идеале. Бывают, конечно, сложные случаи, когда и несколько раз надо приехать. Например, когда не можем найти первичный очаг заболевания.

Сейчас очень много говорят про важность раннего выявления. А как оно вообще происходит?
В основном за счет диспансеризации. К сожалению, клинические проявления (когда человек начинает чувствовать недомогание) появляются, как правило, на третьей или четвертой стадии. На ранних стадиях обычно нет никаких клинических симптомов. Поэтому мы и агитируем постоянно: «Пожалуйста, пройдите диспансеризацию».

Что можно во время диспансеризации найти?
Она дает возможность на ранней стадии выявить основные онкологические заболевания, от которых чаще всего умирают люди. Например, маммографию женщинам делают – это возможность выявить рак молочной железы. ФГС делаем – исключаем рак желудка. Кал на скрытую кровь – это рак кишки. Гинеколог берет мазок – рак шейки матки. Анализ крови на ПСА для мужчин – рак предстательной железы. Так что у нас в стране очень хорошая, работающая программа диспансеризации. Каждую неделю Минздрав РБ проводит оперативные совещания, где первичное звено отчитывается по результатам диспансерных осмотров, сколько пациентов обследовали, какие результаты получили. И сразу видно, кто как работает.

По обычному анализу крови, биохимии можно какой-то вывод сделать?
Это большое заблуждение. Да, анализ крови сдать проще всего, можно пойти в любую клинику сделать анализы даже на специфические маркеры. Но надо понимать, что такие анализы не дадут четкого ответа о наличии онкологии. Они лишь помогают  нам поставить диагноз. Просто сдавая периодически кровь, на ранней стадии онкологию вы не выявите.
 
Поэтому если говорить о раннем выявлении онкологических заболеваний, то это прежде всего диспансеризация, она входит в систему обязательного медицинского страхования. Те, кто не хочет тратить время, но готов дополнительно заплатить, могут сделать так называемый онкологический чек-ап. Это платная двухдневная схема с комплексным обследованием, ее проводят во многих клиниках республики.

То есть если человек тревожится и хочет все максимально исключить, то возможности для раннего выявления есть.
Да, поэтому самая большая проблема для нас – это люди, которые не хотят дойти даже до поликлиники. У них не сформирована культура заботы о своем здоровье. Как правило, это люди от 50 лет, то есть группа риска, ведь с возрастом растет и вероятность развития онкологии. Они терпят до конца, пока не появятся явные симптомы. А это, напомню, уже третья или четвертая стадия, когда помочь уже значительно сложнее.

Зачастую у этих людей есть взрослые, самостоятельные дети, многие из них успешные. И больше всего обращений, кстати, приходит со стороны детей наших пожилых пациентов с запущенными формами онкологических заболеваний. Дело в том, что сейчас медицина развивается, мы можем применять более эффективные таргетные препараты в терапии. Но для этого нам нужно распознать, с каким именно случаем мы столкнулись, провести ряд молекулярно-генетических исследований, которые занимают определенное время. И вот на этом этапе начинаются проблемы, непонимание родных, которые хотят помочь здесь и сейчас, не ждать результатов обследований.

Поэтому я всегда говорю: если вы действительно хотите помочь вашим родителям, помогите им не допустить развития болезни. Если родные не следят за своим здоровьем, не проходят регулярно диспансеризацию – запишите, проследите, чтобы они ее прошли. Если есть финансовая возможность – не дарите им на День рождения очередной бытовой прибор. Подарите чек-ап. Вы таким образом, возможно, подарите дополнительные 10 лет жизни, если по итогам обследования выявится злокачественный процесс на ранней стадии.

Доступно ли сейчас в условиях санкций лечение?
Мы боялись, что будут перебои с поставками лекарств, но, к счастью, глобальных проблем не случилось. Кроме того, последние пару лет в России активно развивается фармацевтическая промышленность, начали выпускать дженерики (аналоги) препаратов для иммунной терапии, таргетной терапии.

Что касается стоимости, то она растет вместе со стадией. Допустим, мы вовремя прооперировали рак предстательной железы. Государство выделило на операцию 120 тысяч рублей. Если же пациент к нам обратился в запущенной стадии этого же заболевания, то его лечение будет обходиться бюджету в 250-300 тысяч в месяц. Оно будет эффективным, такие пациенты живут долго – только у нас в Башкирии их сейчас пять тысяч человек. Или, например, лапароскопическая операция на почке стоит 100-120 тысяч рублей. Терапия на стадии метастатического рака почки обойдется уже в 500-700 тысяч рублей в месяц. Поэтому экономически целесообразно все делать вовремя.

Вы упомянули о новых возможностях терапии. Расскажите подробнее, что изменилось за последние несколько лет?
Раньше повсеместно использовались цитостатики, то есть химиотерапия. Эффективность от нее, особенно на поздних стадиях, была низкой, люди погибали в течение полугода. Сейчас появились современные препараты, которые работают при определенных типах онкологии. Поэтому очень важно правильно поставить диагноз. Если мы, допустим, выявляем аденокарциному легкого, то с помощью молекулярно-генетических исследований ищем мутацию в гене. И уже исходя из типа мутации можем подобрать таргетные препараты – вещества, которые воздействуют на молекулы именно в опухолевых клетках. Они работают прицельно и у них низкая токсичность.

То есть можно полностью с помощью таких препаратов избавиться от болезни? 
Мы получаем частичный либо полный ответ, и это будет очень длительный ответ. Эти люди уже не лежат в постели. Они ведут привычный образ жизни, ходят на работу, внешне по ним не скажешь, что у них есть онкологическое заболевание.

Вообще рак считается хроническим заболеванием. Но у каждого врача со стажем есть случаи полного выздоровления, когда пациент был на четвертой стадии и вдруг выздоровел. В моей практике два таких случая.

Как вы это расцениваете? Чудо?
Все-таки организм – это очень сложная, не до конца нами изученная структура с множеством взаимосвязей. И видимо в некоторых ситуациях возможности иммунной системы позволяют организму справиться с онкологическим заболеванием. Эти принципы лежат в основе современных методов лечения, таких как иммунотерапия.

Кстати, о чуде. Есть некие специалисты, которые предлагают излечиться силой мысли за большие деньги. Не мешают ли они вам работать?
Никогда не сталкивался с такими. Но могу сказать, что у нас в Башкирии есть хорошие пациентские сообщества, так называемые группы поддержки. Мы это начинание очень поддерживаем. Люди в таких сообществах уже через все это прошли, имеют опыт борьбы, знают, куда с каким вопросом можно обратиться, поддерживают друг друга. Это очень важно, ведь человеку, который впервые столкнулся с болезнью, нужна поддержка. Важно, чтобы попался ему врач, который правильно все разъяснит, чтобы на пути выздоровления он не оставался один на один со своими проблемами. Такие сообщества нам помогают увидеть какие-то недостатки в организации онкологической службы, подсказывают, как можно сделать лучше.

И в заключение несколько вопросов от читателей. Есть ли какие-то специфические симптомы онкологии? Когда можно заболевание заподозрить?
Если мы говорим о начальной стадии, то их нет. Если же процесс запущен, то и здесь вы не увидите специфических симптомов. Та же слабость может быть результатом чего угодно. Инфекционного заболевания, аутоиммунного, анемии. Поэтому при изменении самочувствия нужно проходить обследование и искать причину.

Какие диагнозы ставятся чаще остальных?
Если не говорить о раке кожи, который успешно лечится, то это рак молочной железы, легкого, кишечника, предстательной железы, желудка.

Наш регион в этом плане отличается от других?
Везде по заболеваемости примерно одна и та же картина. Данные в регионах могут отличаться из-за различия в возрастных группах. Если где-то проживает больше пожилых людей, то и показатели заболеваемости там будут выше.

Как часто нужно делать маммографию?
Женщинам старше 40 лет 1 раз в два года, старше 50 – 1 раз в год.

А кал на скрытую кровь как часто сдавать?
В возрасте от 40 до 64 лет включительно - 1 раз в 2 года; в возрасте от 65 до 75 лет – ежегодно.

Можно ли снизить риск болезни?
Вести здоровый образ жизни, отказаться от вредных привычек – курения, различных злоупотреблений. Регулярная физическая нагрузка. Все это поддерживает работу иммунной системы и, соответственно, снижается риск болезни.

Как влияет на заболеваемость экологическая ситуация?
Нет никогда четкого ответа, по какой причине человек заболел. Могут повлиять лишний вес, курение, алкоголь, возраст. Онкологические заболевания у молодых встречаются редко и, как правило, генетически обусловлены, плохо поддаются лечению. Экологическую ситуацию тоже нельзя исключать – все помнят многочисленные суды в отдельных штатах США, когда химические предприятия сбрасывали отходы и люди пытались доказать, что локальный рост случаев онкологии с этим связан.

Но если посмотреть с другой стороны на заболеваемость, то чем выше уровень развития здравоохранения, чем больше денег на него выделяется, тем выше и уровень заболеваемости, то есть выявленных случаев. Поэтому в странах, где уровень онкологической заболеваемости выше, люди живут дольше.

Возможно, вы хотите что-то еще что-то важное донести до людей?
Самое важное, что есть у человека – здоровье. Без него не будет ничего остального. Хотелось бы всем посоветовать беречь его, следить за собой, близкими людьми, родственниками, родителями.